Вашему вниманию предлагаются два первых рассказа из цикла «Дракомерон». Продолжение цикла ждите в одном из следующих номеров.
Драконья правда
Только годы бегут, как вода ручейка.
Богу некогда, небо молчит.
Почему-то мой принц не приходит пока,
На воротах безмолвствует щит.
Молчание во время трапезы было незыблемой традицией. Оно устраивало обе стороны. Ему, собственно, беседы были ни к чему: сам он рассказывать не любил, а что могла рассказать она? Она же удовлетворялась молчанием как единственно возможной формой протеста. Но сегодня случилось нечто, что позволило ей нарушить обет. Она доела блюдо и постучала вилкой по металлической тарелке, привлекая внимание. Он удивленно поднял на нее глаза.
— Я слышала сегодня утром удары в щит.
Он нехотя кивнул и продолжал есть. На минуту повисло молчание. Но она не собиралась так легко оставить его в покое.
— Кто приходил?
В голосе ее было столько металла, что вопрос напомнил давешний стук вилки о тарелку.
— Торговец недвижимостью.
— Кто? — переспросила она.
— Торговец. Хотел купить замок.
Горькое разочарование переполнило ее.
— А я думала...
— А ты поменьше думай. Ешь лучше, мясо сегодня свежее.
— Не хочешь ли ты сказать... Боже, меня сейчас стошнит...
— Прекрати, — довольно ухмыльнулся он, — фермер еще приезжал, привез кое-что.
Она облегченно вздохнула, хотя аппетит улетучился окончательно.
— Впрочем, — продолжил он, — если этот идиот станет мне докучать...
Он многозначительно поковырял вилкой в зубах.
— Ну ладно, хватит!
В глазах ее стояла мольба. Она никак не могла привыкнуть к его юмору, да и юмор ли это?
То ли вино слегка развязало язык, то ли раз начатая беседа разрушила плотину молчания, но после небольшой паузы она спросила:
— Я давно хотела поинтересоваться, этот шрам на лице — откуда он?
Он глянул на нее исподлобья.
— Ты разве не помнишь меня в том, ну, в другом обличье?
Она покачала головой.
— Нет, конечно! Я видела тебя в нем всего лишь раз, да и то была страшно напугана.
— У меня нет одной головы, — нехотя пояснил он.
— Как это? — всплеснула руками она. — Неужели нашелся герой, который сразился с тобой и победил? И он спас принцессу? Наверное, это была моя предшественница?
Дракон посмотрел на нее в упор, но вдруг бешеные искорки в его глазах, блеснув, растаяли, и он расхохотался. Он смеялся во весь голос, а ее стала заполнять обида. Губы задрожали, в уголках глаз набухли жемчужины слезинок. Заметив это, он с трудом перестал смеяться и спросил:
— Ты хоть представляешь себе, как и зачем мы похищаем принцесс? Ну подумай, какой смысл охотиться, тащить черт знает откуда, биться потом с этими идиотами, и все ради чего? Ради дурацких сказок со счастливым концом? Не-е-е-е-ет! У дракона есть только одна страсть. Мы любим драгоценности. А теперь подумай, как я, огромный ящер, у которого и рук-то нет, натаскал бы полную кладовую золота и камней? Да они сами приносят! Мое дело — украсть принцессу, а дальше — дела торговые. Мы им — невесту, они нам — согласно договоренности. Ну, а что они потом общественности рассказывают, мне лично без разницы. Кого там принц зарубил в честном бою, где он чучело сделал — какое мне дело?
— А как же это? — она показала на шрам.
— А, это... Ну, попался один дурачок... Уже обо всем условились, повернулся к нему спиной, а он меч хвать! — и по шее мне.
— Отрубил?!! — восторженно ахнула она.
Дракон снова расхохотался.
— Да какое там! Ты чешую мою видела?
— Нет.
— Ладно, каждый день из нее ешь.
Она взвесила на руке тарелку, глядя на нее так удивленно, словно видела в первый раз, а он продолжал:
— Отрубить, конечно, не отрубил, так — поцарапал малость. Если бы он, стервец, хоть иногда оружие чистил... В общем, занес заразу, воспалилось, гангрена началась, пришлось ампутировать.
— Так ты, значит... двуглавый дракон?
— Выходит, так. Знала бы ты, как иногда эта голова болит... Лекарь сказал — фантомные боли. Мол, пройдет со временем. Не проходит...
Они помолчали.
— А что ты сделал тому принцу?
— Сперва ничего, вроде как простил, а когда выкуп доставил, сбросил вместе с конем со стены в ров.
— А принцесса? — с замиранием сердца спросила она.
— А принцессу отпустил. Уплачено ведь. Я дела веду честно.
Обед закончился. Она уже встала и направилась к лестнице, но вдруг остановилась прямо посреди зала и задала давно мучивший вопрос:
— Скажи, а за мной никто не приходил?
Он допил из кубка вино, явно не торопясь с ответом.
— Скажи мне, — взмолилась она.
— Ну, приходил один... Не сторговались...
— Это был Аррис?
— Нет. Я не хотел тебе говорить, но принц Аррис женился на твоей сестре. Ему понадобилось всего полгода, чтобы утешиться.
Она села прямо посреди зала на холодные плиты пола и горько заплакала. Он подошел и положил тяжелую руку ей на плечо.
— Это был Брок.
— Брок? Боже мой, боже мой! Как я в нем ошибалась! Но ведь он же беден, почти нищ!
— Потому и не сторговались. Он приезжал три раза, каждый раз предлагал немного больше. И каждый раз слишком мало. Теперь я жалею, что не уступил. Ладно, иди к себе.
Он поднял ее с пола и слегка подтолкнул к лестнице. Пытаясь осознать услышанное, она медленно поднялась по лестнице и вошла в свою комнату, остановилась перед зеркалом. С блестящей гладкой поверхности на нее глядела абсолютно седая женщина в обветшавшем платье, с морщинистым лицом и безмерно усталыми глазами. Они встретились взглядами, и слезы неудержимым потоком хлынули у обеих из глаз.
— Только что-то мой принц не приходит пока... — шептали они солеными губами.
Черная тень мелькнула в дверном проеме. Дракон подошел к ней и обнял за плечи. Вздрагивая от рыданий, она уткнулась мокрым лицом в могучую грудь.
— Ну что ты, ну, перестань! — уговаривал он ее вполголоса. — Не так уж все и плохо, у тебя есть я, у меня — ты, кладовая полна сокровищ, на наш век хватит.
Он гладил ее по голове, а в памяти его мелькала картина: двуглавый дракон, бережно сжимая в когтях добычу, уносит ее за облака, а снизу беспорядочно стреляют из арбалетов до смерти перепуганные стражники.
Драконье молоко
Из самых давних лет, когда драконы еще находили с людьми общий язык, совместно вели войны и охраняли овечьи стада, когда каждый правитель носил к имени приставку «Великий», а от замка до замка был не один день лету, сохранились красивые легенды. Они повествуют о великих драконах, их жизни и гибели, о замках и сражениях, подвигах и предательствах. Как гласит одна легенда, драконы, еще будучи детенышами, покидают родное гнездо и начинают свою жизнь, полную опасностей, без защиты и помощи родителей. Лишь одно позволяет выжить маленькому дракончику: то, что он успевает получить в доме родителей — материнское молоко. Молоко это — по словам лжеочевидцев, необычайно жирное и вкусное — смертельно для человека, и это ставит под большое сомнение трактирные басни за кружкой эля. Но для дракончика оно — не просто жизненный эликсир: вместе с молоком в него проникает память предков, весь тот багаж знаний и опыта, который делает совсем еще юное создание мудрым и рассудительным. Всю свою долгую жизнь дракон вспоминает материнское молоко с нежностью и благодарностью. Стоит еще упомянуть, что драконье молоко практически не портится, и эта особенность многократно увеличивает его ценность.
Король Утер V Просветитель не зря носил свое гордое и, прямо скажем, не совсем обычное прозвище. С детства он собирал предания, сказки, легенды, и записывал их сперва сам, а потом, получив в свои руки бразды правления, при помощи целой роты писцов, назвать которых дармоедами язык бы не повернулся. Он совершенно справедливо полагал, что большинство сказаний несет в себе здравое зерно. Услышав о драконьем молоке, Утер не только безоговорочно поверил легенде, но и первым придумал, как использовать молоко себе во благо. Потратив несколько лет и значительную часть наследства безвременно покинувшей его первой жены на поиски, введя удушающий «молочный» налог и отразив три нападения на ослабленное монаршей прихотью королевство, Утер V был, наконец, почти счастлив. Он держал в руках долгожданное сокровище. Этикетка на банке гласила:
|
Чуть ниже навевали мрачные раздумья череп и скрещенные кости, а на залитой воском крышке стоял сертификационный оттиск братьев Коэн, известных искателей приключений. Значок давал гарантию, что в банке не окажется бычий эякулят: братья славились как безрассудной отвагой, так и бессмысленной временами честностью. Густое содержимое отливало перламутром, а если банку перевернуть вверх дном, медленно сползало на крышку, оставляя на опустевшем дне блестящий жирный след. Оно манило и звало.
Король Утер нервно сглотнул и оглядел зал. Все было готово к последнему акту. Двадцать четыре лучших писца, вооруженные отточенными перьями, склонились над чистыми пока свитками в полной готовности. По команде они начнут строчить то, что поведает человек, которого пока не привели. По краям зала застыли стражники в блестящих доспехах. Уши у всех солдат были залиты воском. Писцам, как людям в некоторой степени образованным, следовало бы озаботиться последним обстоятельством и крепко задуматься о своей судьбе.
Король Утер прошелся вдоль длинного стола. Двадцать четыре пары глаз настороженно проследовали за ним.
— Повторяю в последний раз. Сейчас сюда приведут человека. Он начнет говорить, и вы запишете, что он скажет, слово в слово. Говорить он будет быстро, поэтому, чтобы успеть, писать станете по очереди. Первый писец — первое слово, второй — второе и так далее. Сейчас мы потренируемся, советую не ошибаться. Внимание! Писцы!
Писцы придвинули свитки, окунули перья в чернила и замерли в ожидании. В наступившей тишине звонкая капля сорвалась с кончика пера восьмого писца и плюхнулась на свиток. Король поморщился, лицо восьмого писаря покрылось испариной. Утер открыл рот, согнувшиеся спины нервно напряглись.
— Когда-то встарь жил-был царь, у царя был псарь, а у псаря — псов сто харь.
Перья резво заскрипели, перенося на дорогую импортную бумагу детскую скороговорку. Утер подождал, пока последний закончит, и все поднимут глаза на своего короля.
— Теперь быстро по очереди читайте, что у кого написано.
— Когда, — начал первый писарь.
— То, — подхватил второй.
— Встарь.
— Жил.
— Был.
— Царь.
— У.
— Царя.
— Был.
— Псарь.
— А у меня тоже написано псарь, — раздался жалобный голос одиннадцатого писца.
Утер махнул рукой стражникам, и после небольшой паузы скороговорка была дочитана без ошибок. Можно было приступать к главному.
С банкой в правой руке король сел на трон и велел привести смертника. Поиск его отнял целый месяц, и не потому, что недоставало желающих. Едва только глашатаи объявили указ, как в замок повалил народ. Подавляющее большинство, расслышавшее, что король дарит в наследственное владение целую деревню и вводит в потомственное рыцарство за какую-то выпитую банку молока, пропустило мимо ушей, что наследство, как ему и положено, достанется наследникам, так как молочком этим можно морить крыс в амбарах. Эти претенденты отсеялись после краткого разъяснения. Фактически пришлось отбирать из тех немногих, которые готовы были распрощаться с жизнью ради блага семьи. Девять человек, в основном бедные крестьяне, предстали перед королем. Четверых, самых хилых на вид, он прогнал сразу, ему было нужно, чтобы смертник протянул как можно дольше. Остальных заставили рассказывать о себе и своей родне, причем так быстро, как только смогут. В общем-то, особых проблем с выбором из пяти оставшихся не было, так как высокий молодой человек с прямым твердым взглядом и крепким мускулистым телом так оттарабанил свою биографию, что Утера даже не смутило его иноземное происхождение. Парень поведал о голодающей семье, и король дал свое нерушимое слово предоставить родне героя и гражданство, и ту самую деревеньку в окрестностях замка.
Теперь парень шел через зал к трону мимо застывших стражников, мимо стреляющих любопытными взглядами писцов, и гулкие шаги его терялись под величественными сводами. Он подошел к королю и опустился на колено, склонив голову.
— Ну, здравствуй, — отеческим голосом поприветствовал его Утер. — Я расскажу тебе, что нам предстоит. В этой банке — драконье молоко. Выпивший его обретет память драконов, а значит, вспомнит всю их историю, узнает, где они хранили и хранят свои сокровища. Еще драконам ведомы некоторые тайны властителей мира сего, тайные союзы и не менее тайные предательства. Все это мне интересно, но в первую очередь, конечно, сокровища: замки, подземелья, схроны, пещеры, где эти ящерицы прячут награбленное добро. Сразу все не пей, отхлебни — и напрягай память, а если что всплывет, говори, писцы запишут.
— Как скажете, ваше величество.
Утер взял у стражника кинжал и принялся соскабливать воск с деревянной крышки. Вытащив ее, с нескрываемым сожалением передал банку в руки смертнику.
— Ты, это, много не глотай. И банку крепко держи. Глотнул — поставь на пол, чтоб не разбилась. Если не вспоминается, глотни еще. Ну, давай. Как тебя звать-то?
— Ррох, сын Рраха, — ответил парень и отхлебнул из банки.
— Сын Рраха? Хмм... Необычные у вас, иноземцев, имена. Ну как, ничего не вспомнил?
— Пока нет.
— Как оно на вкус? — полушепотом спросил Утер.
— Гадость редкая, — ответил Ррох и глотнул еще раз.
— А чувствуешь себя как? Нигде не болит?
— Да вроде нет. О, что-то начинаю вспоминать.
— Давай, говори только погромче! Писцы-ы-ы-ы-ы!!!
Писцы нагнули спины.
— Ну, значит, так. Король Ресли Беспокойный женат на своей тетке, скрывает это от церкви и народа, выдает тетку за иноземную принцессу...
— Стой!! Кто этот Ресли, я впервые о нем слышу!
— А я откуда знаю? Так, вспомнилось.
— Ты мне голову не морочь! Все, никаких королей, вспоминай только о сокровищах.
— Как скажете, ваше величество.
Парень глотнул молока и принял задумчивую позу. Король замер в нетерпении, боясь прослушать хоть единственное вылетевшее из уст Рроха откровение.
— Ага!! Вспомнил!
Писцы нагнули спины.
— Дракон Горхот прожил долгую жизнь, разграбил шесть королевств, скопил несметные сокровища и оставил их в наследство своему сыну дракону Шергу. Среди сокровищ самый большой в мире изумруд Айне в оправе на платиновой цепи из 888 звеньев, а также знаменитая диадема принцессы Элике, добытая ее отцом в Первом Песчаном походе. Дракон Шерг значительную часть своей жизни потратил на охрану отцовского состояния и сокровищ не приумножил, зато передал их почти в целости своему внуку дракону Хруму. Дракон Хрум принял участие во множестве сражений, и погиб на поле брани, не оставив наследников...
— Так-так-так!
— По его смерти сокровищница была разграблена, изумруд Айне распилен и потерял свою ценность.
— Ты что, издеваешься?! Зачем мне сокровища, которых давно след простыл? Хватит нести всякую чушь, у писцов на тебя бумаги не хватит! Говори только про то, что еще не разграбили и не растащили.
Ррох быстрым движением взболтал остатки молока и махнул их одним глотком. Король аж подпрыгнул на троне и выхватил у парня банку из рук.
— Да ты что? Куда тебе столько? А если помрешь вот прямо сейчас? Ты знаешь, чего эта банка стоила?
Утер заглянул внутрь емкости. По стенке лениво сползала жирная капля.
— Ты как себя чувствуешь хоть?
— Не поверите, ваше величество, как заново родился. Полезная штука это драконье молоко. И врут про него, что смерть несет. Видите — жив-живехонек. Сейчас вспомню для вас, что надо, и поеду деревеньку обживать.
— Ты давай вспоминай, а то я почище молока могу тебя жизни лишить. На сто тысяч попил, а толку никакого. Напрягись, мне нужна сокровищница, да чтоб неразграбленная. Точный адрес желательно, где находится, и кто землей правит.
— Погодите-погодите... вспомнил одну...
— Писцы-ы-ы-ы!
Писцы нагнули спины.
— В королевстве Галистан, в недрах горы Аргат сокровищница целого клана драконов. Количество золота и камней подсчету не поддается.
— Ага! Галистан я знаю, где! Ну, молодец! Не зря я тебя поил! Не зря ты жизнь прожил! Вернусь из похода — награжу по-королевски, коли доживешь. Ну, отдохни, присядь вот тут на пол, если хочешь. Слабости не ощущаешь?
— Да нет, прекрасно себя чувствую, спасибо за заботу, ваше величество.
— Ну вот, а ты переживал. Наврали все сказочники, небось драконы сами и придумали легенду, чтобы боялись в их тайны проникнуть. Кстати, что там память подсказывает, хозяина нет у сокровищницы, надеюсь?
Парень окинул короля спокойным взглядом.
— Как нет, есть.
Тяжелое предчувствие посетило Утера.
— И... и кто он?
— Ррох, сын Рраха, — улыбнулся парень. — Ну, спасибо тебе, Утер Просветитель, загостился я. Жду с ответным визитом. Не сомневайся, адрес точный. Придешь один — угощу по-королевски, я добро помню.
— Как же это? Зачем? Зачем тебе это?! Ой, га-ад... А я-то, дурак... Ррох, сын Рраха...
Ррох подошел к королю поближе. Писцы напрягли слух.
— Тебе не понять. Молоко драконицы — нечто особенное. Всю свою долгую жизнь дракон вспоминает его с нежностью и благодарностью. Внимательнее надо легенды читать.
— Неужто ты молока достать не мог? Я же полжизни на банку положил!
— И где же я его достану? Драконы раз в сто лет родятся, да и грех у маленького отнимать.
— А у меня не грех??
— Да полно, стоит ли расстраиваться? Ты хотел узнать, ты узнал. Или легче было бы, кабы потравил дюжину крестьян своих? Ладно, пойду я.
— Стража!!!
Стражники, залепленные воском, не отреагировали.
— Но-но, — погрозил пальцем Ррох, — я таких замков знаешь сколько пожег?
Он повернулся и пошел к выходу, у массивных дверей приостановился.
— Кстати, на деревеньку не претендую. Видишь, тебе от меня сплошная выгода.
И вышел.
Утер заглянул в пустую банку. Там, где округлый бок плавно изгибается в дно, застыла жирная капля. В перламутровом теле ее привиделись королю горы золота, груды алмазов, сундуки, набитые кольцами, перстнями, цепями, коронами и диадемами...
Утер перевернул банку. Капля сползла по стеклу, повисела на краю горлышка и тяжело упала на высунутый до упора королевский язык. Утер проглотил вязкую жидкость и закрыл глаза. Некоторое время ничего не происходило, потом перед глазами замелькали картины сражений, видения чудесных замков и сокровища, сокровища, сокровища...
— Писцы-ы-ы-ы... — слабеющим голосом прохрипел Утер V Просветитель и потерял сознание.
Писцы нагнули спины.